Непреходящая амбивалентность: пути примирения украинского православия

Статья Аллы Вайсбан была опубликована на немецком языке под заголовком «Ambivalenzen aushalten: Wege zu einer versöhnten ukrainischen Orthodoxie» на сайте Службы новостей восточных церквей (NÖK). Приводим этот текст по-русски в переводе авторки.

Опять ощущение, что ты либо ложишься под каток, который с большой скоростью сносит все на своем пути, либо садишься и едешь в нем. Потому, что молчишь.

Хорошего выхода у тебя нет. Потому что из-за слов, которые звучат в твоем сердце, ты рискуешь потерять близких друзей, с которыми как минимум со времен Майдана дышишь в унисон. А из-за молчания рискуешь потерять других близких друзей, которые обычно тоже поддерживали Майдан, но теперь стали для многих врагами. Потому что остались в церкви, которая хоть и сделала определенные шаги к автокефалии, но с точки зрения канонического права осталась частью церкви страны-агрессора. 

(Сразу уточняю: тех, кто поддерживает идеи русского мира, является имперцем или мечтает о возвращении в СССР, в виду не имею, не за таких людей болит моя душа).

 ***

Война всегда ведет к несправедливости. В отношении моих российских друзей, которые активно боролись со своими авторитарными режимами и пострадали из-за этой борьбы, ненависть украинцев ко всему русскому является несправедливой и оскорбительной.

Но все это время я отчаянно защищала мнение, что украинцы имеют право на эту недифференцирующую, потому что слепую, ненависть. Потому что в нее трансформируется боль. Потому что способность к различению в ситуации сильного стресса, войны и травмы исчезает почти с физиологической необратимостью. И потому что ненависть необходима для того, чтобы собрать силы для победы. (Многие россияне имели такое же мнение).

А еще я снова и снова повторяла, что не имею никакого морального права даже думать на все эти темы, потому что не пережила того, что пережили люди в Украине, хотя помогаю день и ночь и из-за войны отсрочила свою собственную жизнь. Решила, что буду помогать обучать украинцев работе с психологической травмой (способность различать вернется после того, как травма будет исцелена), а после Победы начну свидетельствовать о том, как помогали Украине все это время мои российские друзья. («Украинцы не должны превратиться в русских» — женщина, которая пережила обстрелы и вывезла ребенка под пулями, может это говорить, повторяла я, а я сама — нет).

Но теперь ситуация радикально изменилась. Потому что жертвой несправедливого и оскорбительного отождествления стали не граждане страны-агрессора, которые несут свою часть коллективной ответственности за то, что делает их страна, а граждане страны-жертвы. Которые воюют в ВСУ и дают деньги на нее, помогают беженцам, раненым, травмированным и т.д., которые тоже потеряли близких, родных, дома, состояние, но теперь рискуют потерять еще и свою церковь, которая для них является источником сил и жизни.

Конечно, я понимаю, что главная ответственность за эти страдания лежит на руководстве УПЦ, которое все еще не рискнуло полностью оторваться от Москвы и тем самым превратило миллионы верующих в заложников ситуации.

Но от этого понимания мне не легче.

«Почему они не переходят в ПЦУ«?- искренне не понимают мои многочисленные друзья, с которыми позднее всего со времен Майдана мы дышали в унисон.

Первый, абсолютно убедительный для меня ответ на этот вопрос недавно дали очень адекватные священники УПЦ, обратившиеся к «Святой Матери Церкви Константинополя» с просьбой предоставить соответствующим приходам «отдельный статус ставропигии или временного экзархата на переходный период»:

«Можно было бы признать решение собора 2018 года, потому что именно УПЦ является потомком Константинопольского патриархата, но большинство наших прихожан не желают этого из-за агрессивных методов сторонников ПЦУ, которые похожи больше на рейдерские захваты имущества, чем на стремление братского общения. Последние тридцать лет в православной среде Украины идет противостояние из-за разделения. И поэтому, по нашему мнению, нужен переходный период для проведения просветительской деятельности среди прихожан и подготовки их к принятию того, против чего их настраивали в течение нескольких десятков лет. Сегодня в нашей стране война, мы не имеем морального права быть частью Московского патриархата, но и подавляющее большинство прихожан и священников не готовы присоединиться к ПЦУ, из-за многолетнего бремени взаимных обид, которые отягощаются реваншистскими настроениями духовенства ПЦУ в отношении духовенства и верующих УПЦ».

Думаю, к этому ответу можно добавить еще один.

В поисках равновесия

На фотографии две великие женщины: ученица Поля Рикера, философ и член монашеского ордена Маргарит Лена и монахиня-кармелитка Анна Мария. Маргарит рассказывает Анне Марии главные мысли лекции об очень актуальной для монахинь теме диалектики послушания и свободы, которую ее попросили прочитать в маленьком католическом монастыре во Франции.

Настоящее христианство — это диалектика или баланс послушания и свободы, рационального и мистического, космического и исторического, «традиционного» и «современного», милости и справедливости… Этот баланс очень хрупкий, его очень сложно добиться и очень легко потерять, в принципе здесь — как с демократией и велосипедом: нужно постоянно крутить педали. Поэтому в православных церквях он достигается скорее на уровне отдельных священников или общин (знаю такие и в УПЦ, и в ПЦУ!), но на уровне церквей приходится говорить о доминирующих тенденциях.

Еще раз говорю: эту противоположность неправильно абсолютизировать, но УПЦ обычно более консервативна, более ориентирована на авторитет и послушание, на мистическое, вечное, на спасение души.

ПЦУ более современная, больше ценит свободу и достоинство человека, более открыта к современности, более ориентирована на общественное и гражданское. Это очень разные церкви. Говорить «какая разница» можно только тогда, если смотришь на ситуацию издалека. Верующим и священникам УПЦ также по этой причине трудно перейти в ПЦУ, она им психологически и ментально чужда.

Что же тогда делать?

Во время ковида мои друзья разделились на две большие группы. Одни считали ковид угрожающей болезнью, но достаточно легкомысленно относились к психологическим и социальным проблемам, связанным с карантином.

Вторые очень проникались психологическими и социальными проблемами, связанными с карантином, но считали сам ковид надуманной проблемой: искали доказательства того, что на самом деле смертность нигде не увеличилась, ссылались на опыт Швеции, распространяли конспирологические теории и отчаянно боролись за свободу от масок.

Но была еще одна маленькая группа. Тех, кто понимали, что ковид — это угрожающая болезнь, но одновременно беспокоились и из-за проблем, связанным с карантином; эти люди обладали свойством, которое Регина Эльснер назвала «способностью выдерживать амбивалентность».

Сейчас аналогичная ситуация.

Одна большая группа украинцев видит огромную проблему в том, что в стране, которая стала жертвой агрессии, продолжает существовать церковь, которая по крайней мере с точки зрения канонического права принадлежит к церкви страны-агрессора и некоторые священники которой являются проводниками российского влияния в Украине. Но при этом эти люди не видят никакой проблемы в том, чтобы миллионы верующих из этой церкви перешли в ПЦУ или согласились с названием «русская церковь» (хотя их дети, отцы, мужья или женщины погибли, защищая Украину).

Другая большая группа украинцев хорошо понимает трагичность ситуации верующих УПЦ, которые не могут сегодня перейти в ПЦУ и рискуют в страшные времена остаться без поддержки своей церкви, которая для них является источником сил и жизни. Но при этом не видят большой беды в существовании «московской церкви» в Украине, потому что искренне верят, что УПЦ после майского синода стала независимой.

И есть еще одна, очень маленькая группа людей, которые воспринимают драму во всей ее полноте: понимают, что в Украине не может существовать церковь, которая имеет свой центр в стране-агрессоре, но одновременно осознают, что для миллионов верующих УПЦ необходимость перехода в ПЦУ является трагедией.

Думаю, можно сказать, что первая большая группа — это люди, которые живут под лозунгом «Украина превыше всего» и не понимают, как во времена войны может быть иначе.

Вторая большая группа — это люди, которые живут под лозунгом «Человек превыше всего» и не понимают, как может быть иначе, даже (или особенно) во время войны.

А третья — это люди, которые сознательно или подсознательно ищут баланс.

Истина — это баланс политического и религиозного, общественного и духовного, «Украина превыше всего» и «Человек превыше всего». Но как же должно выглядеть решение проблемы УПЦ с точки зрения этого баланса?

В краткосрочной перспективе стремление государства ограничить влияние структуры УПЦ, но не лишить граждан их права на свободу совести, кажется полностью адекватным ему. Но решение о том, как именно это нужно сделать, еще не принято, а кроме того, нужны титанические усилия многих людей, чтобы отношение к структуре не переносилось обществом на духовенство и верующих. Пока что происходит именно так.

Поэтому у меня ощущение, что каток уже едет, а я еду вместе с ним, когда просто наблюдаю и молчу.

Выход из дилеммы

Относительно долгосрочной перспективы: думаю, что в конце концов УПЦ и ПЦУ должны объединиться в единой поместной православной церкви. Но это объединение требует долгой, осторожной и кропотливой работы и должно стать результатом диалога на равных. Потому что настоящее христианство — это очень сложный и хрупкий баланс противоположностей, которые сегодня скорее остаются разделенными между этими церквями.

С точки зрения нашего ужасного настоящего эта перспектива выглядит абсолютно утопической, но кажется, что такой диалог, а вместе с ним — понимание между верующими УПЦ и обществом все же может состояться, если:

• Все стороны конфликта будут иметь желание вести диалог и искать взаимопонимание.
• Духовенство и верные УПЦ признают, что разрыв УПЦ с РПЦ был не полным, а потому ярость общества относительно существования в Украине «русской церкви» вполне понятна.
• Духовенство и верные УПЦ будут настойчиво требовать от руководства церкви услышать общество (некоторые уже начали).
• Духовенство и верные УПЦ признают, что ПЦУ это церковь, а не общественная организация, или исключительно политический проект.
• Духовенство и верные ПЦУ сбросят белое пальто и признают, что в определенной (или большой) степени причастны к тому, что многие украинские патриоты все еще остаются в УПЦ.
• Духовенство и верующие ПЦУ постоянно будут выступать с осуждением незаконного захвата храмов, как это сделали недавно представители духовенства и верующих ПЦУ и УПЦ МП, которые являются участниками межцерковного диалога (среди авторов и редакторов есть мои друзья, радуюсь и горжусь).
• Медиа прекратят нагнетать истерию вокруг УПЦ и начнут представлять ситуацию в ее драматичности и амбивалентности.
• Граждане Украины осознают, что в демократическом обществе нельзя переносить вину конкретных людей на большую группу (о. Кирилл Говорун), хотя в ситуации войны это кажется неизбежным (разве не уверены мы в том, что Украина ценой огромных жертв защищает демократию во всем мире?)
• Границы понятия «русский мир» будут четко очерчены (думаю, что перенос этого понятия на всю УПЦ — структуру, духовенство и мирян, и даже на всю РПЦ является интеллектуальным позором).
• Будут созданы многочисленные площадки для диалогов между верующими УПЦ и ПЦУ, целью которых будет понять, а не осудить.
• Священники УПЦ и ПЦУ (бывшие священники УПЦ КП) покаются перед верующими и друг перед другом за то, что десятилетиями сеяли вражду. (Как сегодня помню тот момент, когда о. Богдан Огульчанский рассказывал нам о письме польских епископов немецким коллегам и его центральную формулу «дарим свое прощение и просим о прощении). 
• Будет проведена большая работа со стереотипами и мифами. А еще большая просветительская работа, которая должна показать, что настоящее христианство — это всегда баланс.

Каток уже едет, но ради будущего Украины и украинцев его, возможно, еще можно остановить.