“То, что случилось в 2022-м, можно сравнить с 1941-м” — считает Юрий Сипко, известный российский пастор, попавший под преследование за антивоенную позицию. Рассказываем историю одного из первых фигурантов дела о “фейках”, который, как его репрессированный отец в 60-е, испытал на себе жернова тоталитарного государства.
“Мы жили на улицах, на которых нас преследовали и били за то, что наши родители — верующие”
Юрию Сипко 72 года. Он родом из Тары — 27-тысячного городка в Омской области, в тогда глухой Сибири. Тару он вспоминает как город без асфальта, где электричество и машины были далеко не в каждом доме — достойное, почти коммунистическое общество, шутит Юрий.
Будущий пастор рос в христианской семье, где, кроме него, было еще шесть сыновей и пять дочерей. Детство он вспоминает с теплом:
“Нас было двенадцать, поэтому старшие уже пошли из отчего дома, прежде чем появились младшие (смеется — прим.). Тем не менее, мы до сих пор понимаем ценность семьи, благодарим Бога за родителей, за дом, в котором мы получали уроки жизни, веры, братства.
Смотря на нас, некоторые люди говорили, что мы испытываем материальные трудности: например, у нас не было машины, хотя в ту пору она вообще редко у кого-то была. Но у меня нет в сознании, что мы жили трудно — это была вполне достойная, приличная жизнь. У нас было собственное хозяйство, где мы сажали картошку, выращивали скотину, получали свои овощи, свое мясо и молоко, то есть по крайней мере вопросы с питанием были решены”.
У Юрия белорусские корни — предки его отца некогда приехали в Сибирь с территории Беларуси, когда царское правительство помогало переселенцам, и поселились недалеко от Тары. Там, на хуторе еще с двумя семьями, они развивали хозяйство, пока не пришла коллективизация и не забрала у них все имущество — и тем не менее они выжили.
В большой семье Юрия работал только отец, Кирилл Сипко, а заработки в ту пору были небольшие, но нам хватало средств на то, чтобы быть обутыми и одетыми. Сипко трудился плотником в дорожно-строительном управлении, а также был пресвитером местной церкви евангельских христиан-баптистов. Там его и арестовали в 1961-м.
Тогда, рассказывает собеседник, как раз обострилась борьба с инакомыслием, это были годы Хрущева. Преследовали в первую очередь верующих: запрещали собираться, петь христианские песни, обучать детей вере. Боролись тогда и с людьми интеллектуального труда, которым тоже приписывали формальное обвинение в тунеядстве.
Когда отца арестовали, Юрию было девять лет. Свои чувства того времени он характеризует как недоумение и опустошение:
“Моего отца увезли в неизвестном направлении, осудили его, потому что он читает Библию и проповедует об Иисусе Христе. Сегодня я понимаю, что власти старательно подготовили все по юридической части: они не регистрировали общину, и таким общинам нельзя было собираться, а они собирались, и папа там был пресвитером.
Мы остались с матерью, и это был суровый период жизни — не хватало отцовской поддержки и в материальном, и в эмоциональном плане. На нас обрушилось общественное мнение со стороны друзей и соседей, учителя в школе, не стесняясь, называли нас американскими и немецкими шпионами. Нас посещали чиновники из администрации, которые переписывали нас, как вещи, в свою амбарную книгу, угрожали, что заберут нас в детский дом и не дадут родителям учить нас вере”.
По обвинению в “тунеядстве” пресвитера осудили на пять лет ссылки в Иркутск. Для Юрия этот опыт, как и отношение окружающих к беде в его семье, стал причиной многое переосмыслить:
“Понял, что власть, и друзья, и учителя с одноклассниками — все сферы общества, которое не изменилось с того времени — это общество лживое, связанное круговой порукой. Оно находится в страхе перед неизвестными силами, и в моем детском восприятии эти силы оставались тайными — кто там видел этого Сталина с Хрущевым? Это было где-то далеко, а мы жили на улицах, на которых нас преследовали и били за то, что наши родители — верующие.
Отца забрали с работы, и те, кто работал с ним, свидетельствовали, что он — “тунеядец”. Школьные учителя тоже про это свидетельствовали, хотя город небольшой и всем было известно, что отец работает. Эта лживость пронизывает все слои общества и делает людей рабами”.
“Украинский народ обозвали нацистами и бандеровцами, а потом пошли на Украину страшной войной”
Повзрослев, Юрий прожил несколько лет в Якутии с женой и детьми. А потом, в конце 70-х, вернулся в Омск, где принял крещение в баптистской церкви и со временем, 40 лет назад, сам стал пастором:
“Я немного походил в сапогах безбожника. Но со временем понял, что безбожная жизнь не имеет никакого смысла, это как прыгнуть с моста или надеть веревку на шею. Это оскотинивание часто встречалось вокруг меня, и единственной маленькой дверкой впереди была вера в Бога, этот лучик света преображает жизнь и наполняет ее содержанием.
Для меня было невозможно доказать, что Бога нет. А если Бог есть, значит, надо как-то менять жизнь, чтобы соответствовать Божьему замыслу. Поэтому я и выбрал этот путь, вдоволь нагулявшись”.
В 1993-м Юрий перебрался из Омска в Москву, где был избран зампредседателя Российского союза евангельских христиан-баптистов. Начало 90-х он вспоминает как часы небывалого уровня свободы, в том числе религиозной, а также как время возможностей. Но продлилось все это недолго — во второй половине 90-х многие российские христиане начали сталкиваться с запретами на миссионерство и публичные выступления, а временами и с закрытием целых религиозных объединений.
В стране, говорит Юрий, победила страсть командовать и управлять. Возможно, Россия и могла пойти в другую сторону, но вернулась ко многим принципам времен ГУЛАГа.
Известный пресвитер, Юрий не прятал свои взгляды на то, что происходит в России. Еще до войны с Украиной, в нулевые, его спрашивали, что он как христианин думает по тому или иному поводу. Не молчал он и в 2014-м, когда Россия захватила Крым и развязала войну на Донбассе:
“Я говорил, что захват Крыма был преступной акцией, которая опозорила нашу страну. Россия еще в лице Ельцина вместе с президентом США и премьером Британии подписала меморандум, где Украине гарантировалась неприкосновенность границ и территориальная целостность, суверенитет. При таких гарантиях Украина согласилась отдать России ядерное оружие, которое находилось на ее территории. И Россия после этого так вероломно все нарушила! А потом развязала войну на Донбассе, которая тоже накладывается на договор о дружбе и добрососедстве, подписанный с Украиной, и вместо дружбы Украина получила подленький удар в спину.
Украина никогда не нападала на Россию, там и замыслов не было против России, Украина ничем не нарушила свои обязательства, а получила то, что получила. Я вижу здесь неправду и клевету, украинский народ обозвали нацистами и бандеровцами, а потом пошли на Украину страшной войной. То, что случилось в 2022-м, можно сравнить с 1941-м”.
Можно выливать на человека сколько угодно информации, рассуждает Юрий, но нет двух вариантов ответа на вопрос, откуда началась война 24 февраля 2022-го. Россия в лице президента Путина объявила Украине войну, пустила туда всю свою военную армаду и ведет эту войну уже два с половиной года. Какие еще нужно знать детали, спрашивает пастор?
“Самый эффективный способ развить страх — публичные посадки и обвинения”
В начале полномасштабной войны с Юрием по видео связался пастор украинской церкви, которая находится в США. Получилось интервью, где немало было сказано про войну, и запись интервью появилась в соцсетях. Было это в марте 2022-го.
Сейчас Юрий считает, что силовики сразу обратили внимание на ролик и начали его изучать. Больше года они не проявляли внимания к видео, а летом 2023-го, рассуждает пастор, решили пустить все в дело. Его обвинили по статье “о фейках” — часть 2 статьи 207.3 российского уголовного кодекса (публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных сил Российской Федерации”).
“Такой метод нашей власти. Для нее самое главное — контроль за каждым вдохом и выдохом, а также покорность, которая насаждается через страх. Наверное, самый эффективный способ развить страх — публичные посадки и обвинения, маркировки иноагентом и прочие страшные дела. Мол, кругом враги и все хотят нашу Россию захватить, придумывают против нас разные коварные замыслы, и только мы, люди во власти, можем спасти Россию и защитить вас, а вы молчите, иначе посадим.
Они завели дело и получили ордер на обыск, а затем пришли с обыском ко мне. Не понимаю, зачем им был нужен обыск, если они придумали дело на материалах конференции. Для них обыск — это часть устрашения, можно испугать всех, кто был со мной связан, и закрыть людям рты. А еще это возможность запустить страшилку внутрь нашего сообщества, чтобы никто никогда больше не вздумал сказать, что власть в чем-то не права”,
— рассказывает Юрий.
Собеседник смог заранее узнать, что на него заведено уголовное дело и выдан ордер на обыск. Пастор понимал, что, вероятно, за обыском последует задержание, а за ним — многие месяцы в СИЗО. И поэтому принял решение об отъезде, а через несколько дней его объявили в федеральный розыск. В Калуге по делу Сипко задержали епископа церкви “Новое слово” Альберта Раткина.
После отъезда Юрию еще и досталось от российской пропаганды — про него показали сюжеты по российским федеральным каналам:
“Когда преследуют людей, которые мыслят свободно, есть цель в том числе представить их врагами Отечества или сошедшими с ума иностранными агентами. Сляпали такие ролики, чтобы произвести на зрителей впечатление — мол, этот псевдорелигиозный служитель вел разрушительную деятельность против российского государства по методичках западных спецслужб. Мне эти методички никогда не встречались, но клевета есть клевета, в ней нет границ”.
Сейчас Юрий Сипко живет во Франкфурте. Планов на возвращение в Россию не строит — мол, если Бог даст и в страну придет свобода, все возможно. И, как и раньше, не молчит о том, что происходит на Родине:
“Христос говорит, что верующий в Него на суд не приходит, а неверующий уже осужден. Так что я сказал бы неверующим людям посмотреть на реальность происходящего, увидеть весь ее ужас и обратиться ко Христу с мольбой о спасении”.
